Неточные совпадения
Когда Левин вошел с Облонским в гостиницу, он не мог не
заметить некоторой особенности выражения, как бы сдержанного сияния,
на лице и во всей фигуре Степана Аркадьича.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал
на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не
замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее
лицо, руки и шею.
«Не может быть, чтоб это страшное тело был брат Николай», подумал Левин. Но он подошел ближе, увидал
лицо, и сомнение уже стало невозможно. Несмотря
на страшное изменение
лица, Левину стòило взглянуть в эти живые поднявшиеся
на входившего глаза,
заметить легкое движение рта под слипшимися усами, чтобы понять ту страшную истину, что это мертвое тело было живой брат.
— Уйди, Дуняша, я позову тогда, — сказала Кити. — Что с тобой? — спросила она, решительно говоря ему «ты», как только девушка вышла. Она
заметила его странное
лицо, взволнованное и мрачное, и
на нее нашел страх.
Когда Вронский опять навел в ту сторону бинокль, он
заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно смеется и беспрестанно оглядывается
на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не видит и, очевидно, не хочет видеть того, что происходит в соседней ложе.
На лице Яшвина было то выражение, которое бывало
на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал всё глубже и глубже в рот свой левый ус и косился
на ту же соседнюю ложу.
Заметив производимое
на всех неприятное впечатление, княгиня Бетси подсунула
на свое место для слушания Алексея Александровича другое
лицо и подошла к Анне.
— И я рада, — слабо улыбаясь и стараясь по выражению
лица Анны узнать, знает ли она, сказала Долли. «Верно, знает», подумала она,
заметив соболезнование
на лице Анны. — Ну, пойдем, я тебя проведу в твою комнату, — продолжала она, стараясь отдалить сколько возможно минуту объяснения.
— Это кто? Какое жалкое
лицо! — спросил он,
заметив сидевшего
на лавочке невысокого больного в коричневом пальто и белых панталонах, делавших странные складки
на лишенных мяса костях его ног.
Левин молчал, поглядывая
на незнакомые ему
лица двух товарищей Облонского и в особенности
на руку элегантного Гриневича, с такими белыми длинными пальцами, с такими длинными, желтыми, загибавшимися в конце ногтями и такими огромными блестящими запонками
на рубашке, что эти руки, видимо, поглощали всё его внимание и не давали ему свободы мысли. Облонский тотчас
заметил это и улыбнулся.
Кити была в особенности рада случаю побыть с глазу
на глаз с мужем, потому что она
заметила, как тень огорчения пробежала
на его так живо всё отражающем
лице в ту минуту, как он вошел
на террасу и спросил, о чем говорили, и ему не ответили.
Левин вдруг покраснел, но не так, как краснеют взрослые люди, — слегка, сами того не
замечая, но так, как краснеют мальчики, — чувствуя, что они смешны своей застенчивостью и вследствие того стыдясь и краснея еще больше, почти до слез. И так странно было видеть это умное, мужественное
лицо в таком детском состоянии, что Облонский перестал смотреть
на него.
И, несмотря
на всё свое волнение, Анна улыбнулась,
заметив наивное выражение любопытства, удивления и ужаса
на лице Долли.
Девочка, любимица отца, вбежала
смело, обняла его и смеясь повисла у него
на шее, как всегда, радуясь
на знакомый запах духов, распространявшийся от его бакенбард. Поцеловав его наконец в покрасневшее от наклоненного положения и сияющее нежностью
лицо, девочка разняла руки и хотела бежать назад; но отец удержал ее.
Вронский три года не видал Серпуховского. Он возмужал, отпустив бакенбарды, но он был такой же стройный, не столько поражавший красотой, сколько нежностью и благородством
лица и сложения. Одна перемена, которую
заметил в нем Вронский, было то тихое, постоянное сияние, которое устанавливается
на лицах людей, имеющих успех и уверенных в признании этого успеха всеми. Вронский знал это сияние и тотчас же
заметил его
на Серпуховском.
— Это не нам судить, — сказала госпожа Шталь,
заметив оттенок выражения
на лице князя. — Так вы пришлете мне эту книгу, любезный граф? Очень благодарю вас, — обратилась она к молодому Шведу.
В середине мазурки, повторяя сложную фигуру, вновь выдуманную Корсунским, Анна вышла
на середину круга, взяла двух кавалеров и подозвала к себе одну даму и Кити. Кити испуганно смотрела
на нее, подходя. Анна прищурившись смотрела
на нее и улыбнулась, пожав ей руку. Но
заметив, что
лицо Кити только выражением отчаяния и удивления ответило
на ее улыбку, она отвернулась от нее и весело заговорила с другою дамой.
Кондуктор и входившие не
заметили под вуалью ужаса
на ее
лице.
Княжна Варвара была тетка ее мужа, и она давно знала ее и не уважала. Она знала, что княжна Варвара всю жизнь свою провела приживалкой у богатых родственников; но то, что она жила теперь у Вронского, у чужого ей человека, оскорбило ее за родню мужа. Анна
заметила выражение
лица Долли и смутилась, покраснела, выпустила из рук амазонку и спотыкнулась
на нее.
Эти два обстоятельства были: первое то, что вчера он, встретив
на улице Алексея Александровича,
заметил, что он сух и строг с ним, и, сведя это выражение
лица Алексея Александровича и то, что он не приехал к ним и не дал энать о себе, с теми толками, которые он слышал об Анне и Вронском, Степан Аркадьич догадывался, что что-то не ладно между мужем и женою.
Наступило молчание, во время которого Вронский, — так как надо же смотреть
на что-нибудь, — посмотрел
на Левина,
на его ноги,
на его мундир, потом
на его
лицо и,
заметив мрачные, направленные
на себя глаза, чтобы сказать что-нибудь, сказал...
— Ну, не будем, — поспешила сказать Дарья Александровна,
заметив выражение страдания
на лице Анны. — Я только вижу, что ты слишком мрачно смотришь.
— Мама! Она часто ходит ко мне, и когда придет… — начал было он, но остановился,
заметив, что няня шопотом что — то сказала матери и что
на лице матери выразились испуг и что-то похожее
на стыд, что так не шло к матери.
Чувство радости от близости к ней, всё усиливаясь, дошло до того, что, подавая ей в ее корзинку найденный им огромный
на тонком корне с завернувшимися краями березовый гриб, он взглянул ей в глаза и,
заметив краску радостного и испуганного волнения, покрывшую ее
лицо, сам смутился и улыбнулся ей молча такою улыбкой, которая слишком много говорила.
Вера все это
заметила:
на ее болезненном
лице изображалась глубокая грусть; она сидела в тени у окна, погружаясь в широкие кресла… Мне стало жаль ее…
Лицо ее было покрыто тусклой бледностью, изобличавшей волнение душевное; рука ее без цели бродила по столу, и я
заметил на ней легкий трепет; грудь ее то высоко поднималась, то, казалось, она удерживала дыхание.
Я
замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что часто
на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то странный отпечаток неизбежной судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться.
Несмотря
на то что Чичикову почти знакомо было
лицо ее по рисункам Андрея Ивановича, он смотрел
на нее, как оторопелый, и после, уже очнувшись,
заметил, что у ней был существенный недостаток, именно — недостаток толщины.
Нужно
заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они
заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть
лица их так первая и бросится всем в глаза и все вдруг заговорят в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело станут повторять в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а
на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если же и взглянут, то как
на что-то постороннее.
Подъезжая к крыльцу,
заметил он выглянувшие из окна почти в одно время два
лица: женское, в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают
на Руси балалайки, двухструнные легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего
на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихоструйного треньканья.
Она зари не
замечает,
Сидит с поникшею главой
И
на письмо не напирает
Своей печати вырезной.
Но, дверь тихонько отпирая,
Уж ей Филипьевна седая
Приносит
на подносе чай.
«Пора, дитя мое, вставай:
Да ты, красавица, готова!
О пташка ранняя моя!
Вечор уж как боялась я!
Да, слава Богу, ты здорова!
Тоски ночной и следу нет,
Лицо твое как маков цвет...
Как только Карл Иваныч вошел в комнату, она взглянула
на него, тотчас же отвернулась, и
лицо ее приняло выражение, которое можно передать так: я вас не
замечаю, Карл Иваныч.
Когда Грэй поднялся
на палубу «Секрета», он несколько минут стоял неподвижно, поглаживая рукой голову сзади
на лоб, что означало крайнее замешательство. Рассеянность — облачное движение чувств — отражалось в его
лице бесчувственной улыбкой лунатика. Его помощник Пантен шел в это время по шканцам с тарелкой жареной рыбы; увидев Грэя, он
заметил странное состояние капитана.
Заметов дико поглядел
на него и побледнел, как скатерть.
Лицо его искривилось улыбкой.
Заметов смотрел
на него прямо в упор, не шевелясь и не отодвигая своего
лица от его
лица.
Зосимов, начавший свои умные советы отчасти и для эффекта перед дамами, был, конечно, несколько озадачен, когда, кончив речь и взглянув
на своего слушателя,
заметил в
лице его решительную насмешку. Впрочем, это продолжалось мгновение. Пульхерия Александровна тотчас же принялась благодарить Зосимова, в особенности за вчерашнее ночное посещение их в гостинице.
Марья Ивановна быстро взглянула
на него и догадалась, что перед нею убийца ее родителей. Она закрыла
лицо обеими руками и упала без чувств. Я кинулся к ней, но в эту минуту очень
смело в комнату втерлась моя старинная знакомая Палаша и стала ухаживать за своею барышнею. Пугачев вышел из светлицы, и мы трое сошли в гостиную.
Арина Власьевна не
замечала Аркадия, не потчевала его; подперши кулачком свое круглое
лицо, которому одутловатые, вишневого цвета губки и родинки
на щеках и над бровями придавали выражение очень добродушное, она не сводила глаз с сына и все вздыхала; ей смертельно хотелось узнать,
на сколько времени он приехал, но спросить она его боялась.
Однообразно помахивая ватной ручкой, похожая
на уродливо сшитую из тряпок куклу, старая женщина из Олонецкого края сказывала о том, как мать богатыря Добрыни прощалась с ним, отправляя его в поле,
на богатырские подвиги. Самгин видел эту дородную мать, слышал ее твердые слова, за которыми все-таки слышно было и страх и печаль, видел широкоплечего Добрыню: стоит
на коленях и держит
меч на вытянутых руках, глядя покорными глазами в
лицо матери.
Дмитрий Самгин стукнул ложкой по краю стола и открыл рот, но ничего не сказал, только чмокнул губами, а Кутузов, ухмыляясь, начал что-то шептать в ухо Спивак. Она была в светло-голубом, без глупых пузырей
на плечах, и это гладкое, лишенное украшений платье, гладко причесанные каштановые волосы усиливали серьезность ее
лица и неласковый блеск спокойных глаз. Клим
заметил, что Туробоев криво усмехнулся, когда она утвердительно кивнула Кутузову.
Туробоев поморщился. Алина,
заметив это, наклонилась к Лидии, прошептала ей что-то и спрятала покрасневшее
лицо свое за ее плечом. Не взглянув
на нее, Лидия оттолкнула свою чашку и нахмурилась.
— Разве? — шутливо и громко спросил Спивак, настраивая балалайку. Самгин
заметил, что солдаты смотрят
на него недружелюбно, как
на человека, который мешает. И особенно пристально смотрели двое: коренастый, толстогубый, большеглазый солдат с подстриженными усами рыжего цвета, а рядом с ним прищурился и закусил губу человек в синей блузе с
лицом еврейского типа. Коснувшись пальцем фуражки, Самгин пошел прочь, его проводил возглас...
Казалось, что Туробоев присматривается к нему слишком внимательно, молча изучает, ловит
на противоречиях. Однажды он
заметил небрежно и глядя в
лицо Клима наглыми глазами...
Макаров уговаривал неохотно, глядя в окно, не
замечая, что жидкость капает с ложки
на плечо Диомидова. Тогда Диомидов приподнял голову и спросил, искривив опухшее
лицо...
Темные глаза ее скользили по
лицам людей, останавливаясь то
на одном, то
на другом, но всегда ненадолго и так, как будто она только сейчас
заметила эти
лица.
— Ничего неприличного я не сказал и не собираюсь, — грубовато заявил оратор. — А если говорю
смело, так, знаете, это так и надобно, теперь даже кадеты пробуют
смело говорить, — добавил он, взмахнув левой рукой, большой палец правой он сунул за ремень, а остальные четыре пальца быстро шевелились, сжимаясь в кулак и разжимаясь, шевелились и маленькие медные усы
на пестром
лице.
Открыл форточку в окне и, шагая по комнате, с папиросой в зубах,
заметил на подзеркальнике золотые часы Варвары, взял их, взвесил
на ладони. Эти часы подарил ей он. Когда будут прибирать комнату, их могут украсть. Он положил часы в карман своих брюк. Затем, взглянув
на отраженное в зеркале озабоченное
лицо свое, открыл сумку. В ней оказалась пудреница, перчатки, записная книжка, флакон английской соли, карандаш от мигрени, золотой браслет, семьдесят три рубля бумажками, целая горсть серебра.
Самгин не видел
на лицах слушателей радости и не видел «огней души» в глазах жителей, ему казалось, что все настроены так же неопределенно, как сам он, и никто еще не решил — надо ли радоваться? В длинном ораторе он тотчас признал почтово-телеграфного чиновника Якова Злобина, у которого когда-то жил Макаров. Его «ура» поддержали несколько человек, очень слабо и конфузливо, а сосед Самгина, толстенький, в теплом пальто,
заметил...
Она сказала все это негромко, не глядя
на Самгина, обмахивая маленьким платком ярко разгоревшееся
лицо. Клим чувствовал: она не надеется, что слова ее будут поняты. Он
заметил, что Дуняша смотрит из-за плеча Марины упрашивающим взглядом, ей — скучно.
Лицо Попова налилось бурой кровью, глаза выкатились, казалось, что он усиленно старается не задремать, но волосатые пальцы нервозно барабанили по коленям, голова вращалась так быстро, точно он искал кого-то в толпе и боялся не
заметить.
На тестя он посматривал сердито, явно не одобряя его болтовни, и Самгин ждал, что вот сейчас этот неприятный человек начнет возражать тестю и затрещит бесконечный, бесплодный, юмористически неуместный
на этом параде красивых женщин диалог двух русских, которые все знают.
Клим взглянул
на некрасивую девочку неодобрительно, он стал
замечать, что Люба умнеет, и это было почему-то неприятно. Но ему очень нравилось наблюдать, что Дронов становится менее самонадеян и уныние выступает
на его исхудавшем, озабоченном
лице. К его взвизгивающим вопросам примешивалась теперь нота раздражения, и он слишком долго и громко хохотал, когда Макаров, объясняя ему что-то, пошутил...